Возвращение Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии, о возможности которого активно рассуждает правящая «Грузинская мечта», быстро превращается в главную тему не только приближающихся парламентских выборов, но и грузинско-российских отношений. Однако у Москвы пока не просматривается элегантных вариантов ответа на запрос Тбилиси, который делами подтвердил если не лояльность России, то как минимум готовность учитывать ее интересы.
Непредсказуемое прошлое
То, что официальное признание Абхазии и Южной Осетии в будущем может поставить Россию перед очень неудобным выбором, было понятно еще в 2008 году. Тогда, вскоре после короткой российско-грузинской войны, у меня состоялся неформальный разговор с высокопоставленным кремлевским чиновником о причинах и последствиях решения о признании.
Выслушав вопросы, тогдашний помощник президента по внешней политике Сергей Приходько ответил уклончиво, но так, что его позиция была ясна: «Давайте представим, что в Грузии сменится власть. Что новое руководство назовет Саакашвили военным преступником, посадит его в тюрьму, а действия Тбилиси в августе 2008 года признает ошибкой и даже преступлением. Затем эта новая власть выразит готовность развернуться от Запада к России, вернуться в СНГ, отказаться от вступления в НАТО и даже ЕС и вступить в ОДКБ. А взамен попросит только об одном: верните нам Абхазию и Южную Осетию. И что мы им тогда ответим?»
Сегодня Приходько уже нет в живых, но спустя 16 лет высказанные им предположения стали реальностью. Грузией уже второе десятилетие правит новая власть. Михаил Саакашвили три года находится в заключении. Грузинское руководство открыто конфликтует с США и ЕС — вступать туда, правда, пока не отказывается, но при нынешнем уровне отношений сближение выглядит почти невероятным. Дипломатических отношений между Москвой и Тбилиси по-прежнему нет, но есть экономические и гуманитарные.
Грузия принимает российских релокантов и туристов, авиасообщение с ней восстановлено, Россия отменила для грузин визовый режим. При этом грузинские власти после начала войны с Украиной отказались присоединиться к антироссийским санкциям и в целом избегают антироссийской риторики, что привело к конфликту Тбилиси с Киевом.
Наконец, теневой правитель Грузии олигарх Бидзина Иванишвили обещает после намеченных на 26 октября парламентских выборов наказать «зачинщиков войны» 2008 года и извиниться перед осетинами за те события: «Я уверен, что братоубийственное противостояние, которое враги Грузии развязали для наших народов, закончится именно историческим взаимным прощением и искренним примирением». О том же говорит премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе с трибуны ООН. Он даже обозначил срок воссоединения с отколовшимися регионами — к 2030 году.
Москва не сразу встроилась
Москва, от которой зависит не все, но многое в том, насколько Абхазия и Южная Осетия будут готовы двигаться навстречу Тбилиси, долгое время не реагировала по существу на сигналы грузинского руководства. Основой российской позиции по этому вопросу считался тезис президента Владимира Путина, который еще в 2015 году заявил, что территориальная целостность Грузии — «это прежде всего дело грузинского народа, югоосетинского и абхазского», а Россия «примет любое их решение».
Формулировка расплывчатая и многослойная. С одной стороны, Москва примет любое решение трех народов. С другой, значение имеет не только мнение Тбилиси. Третью часть — что предпримет Кремль, если три стороны все-таки о чем-то договорятся — Путин попросту обошел.
Между тем это вопрос не праздный: российское признание независимости при таком сценарии придется отзывать. И что-то делать с другими немногочисленными странами, которые Москва ранее убедила последовать ее примеру (независимость Абхазии и Южной Осетии помимо РФ признали Никарагуа, Венесуэла, Науру и Сирия).
Первым серьезным откликом Москвы на заявления грузинского руководства можно считать заявление, сделанное главой МИД России Сергеем Лавровым в Нью-Йорке 28 сентября. Он отозвался на предложение позитивно, но в целом повторил путинские тезисы из 2015 года, добавив, что Абхазия и Южная Осетия — «соседи с Грузией».
Последнее можно понимать как готовность содействовать установлению между ними добрососедских отношений, но не более того. То есть Москва ответила так, чтобы не давать никаких обещаний, не брать на себя сложных обязательств, но и не отказываться от участия в процессах, которые, кажется, действительно намечаются.
МИД Абхазии тоже одобрил интенции грузинского руководства. В реакции ведомства говорится, что если новая риторика Тбилиси будет «подкреплена реальными шагами к примирению», то это «может стать началом процесса, ведущего к мирному существованию и добрососедским отношениям».
Повтор проверенного
Заявления о воссоединении страны направлены не только вовне, но и внутрь Грузии, где приближаются выборы. Нынешняя избирательная кампания «Грузинской мечты» основана на трех посылах: страхе войны, критике предыдущего руководства и мечте о возвращении отколовшихся республик.
Правящая партия объясняет грузинскому избирателю, что отечество снова в опасности, страна замерла меж двух войн. Войной 2008 года, которую развязали те, кто сегодня опять рвется к власти, и будущей войной, которая непременно случится, если поставить в бюллетене галочку за оппозицию.
Такой подход в прошлом уже доказывал свою эффективность. На президентских выборах 2018 года «Грузинская мечта» поддержала кандидатуру Саломе Зурабишвили, позднее ставшей одним из главных оппонентов партии. Противостоял ей Григол Вашадзе — близкий соратник Саакашвили, занимавший во время его президентства пост главы МИД Грузии.
Зурабишвили в разгар кампании заявила, что августовскую войну 2008 года начала не Россия, а Саакашвили, «разбомбив собственное население в Цхинвали». Оппозицию такая трактовка событий возмутила, как и книга Зурабишвили «Трагедия Грузии: 2003–2008», где политик, недолго работавшая главой грузинского МИДа при Саакашвили, написала, что власти страны планировали силовое возвращение Абхазии и Южной Осетии под контроль Тбилиси.
Одновременно «Грузинская мечта» тогда изо всех сил напоминала о том, какими темными временами для страны обернулось правление Саакашвили, изображая Вашадзе участником массовки «кровавого» бывшего президента. В роликах, которые крутили подконтрольные Иванишвили телеканалы, напоминали о пытках в тюрьмах и жестких подавлениях антиправительственных выступлений.
Тактика сработала — президентские выборы 2018 года закончились победой Зурабишвили над Вашадзе. Оппозиция заявила о фальсификациях, но результаты голосования в итоге были утверждены, а Зурабишвили признана легитимным президентом.
Сегодня используется та же технология. Но помимо прошлой, проигранной войны, избирателя пугают войной грядущей — если оппозиция, за которой, конечно же, стоит тот же Саакашвили, одержит победу над «Грузинской мечтой». И в своих стараниях грузинское руководство готово идти даже на международные скандалы, как это случилось с Киевом, когда украинский МИД возмутился тем, что «Грузинская мечта» использует в своей агитации фотографии разрушенных украинских городов, призывая «выбрать мир» — то есть правящую партию.
Разбег на месте
Параллельно с эксплуатацией страха новой войны власти пытаются обнадежить грузинское общество, где действительно есть сильное желание вернуть территории. Однако без поддержки Москвы начало предметного разговора на эту тему невозможно, и неясно, какие очертания может принять российская помощь если не дружественному, то по крайней мере не откровенно враждебному руководству Грузии.
В этом вопросе пока слишком мало конкретики, а сложностей слишком много: Абхазия и Южная Осетия не только признаны Россией независимыми государствами, но и освоены Москвой в военном отношении — российские базы и подразделения ФСБ размещены в обеих частично признанных республиках.
Отдельный сюжет — убеждение Абхазии и Южной Осетии в необходимости в какой-то форме — будь то федерация или конфедерация — строить с Грузией общее государство. Статья 4 Конституции Абхазии гласит, что «территория Республики Абхазия целостна, неприкосновенна и неотчуждаема». Также там зафиксировано, что она не может быть изменена или пересмотрена, если поправки или пересмотр предусматривают «ликвидацию независимости или нарушение территориальной целостности Республики Абхазия».
С Южной Осетией на первый взгляд немного проще. В пункте 3 статьи 3 Основного закона также говорится, что территория республики неотчуждаема. Но пункт 4 той же статьи допускает, что «территория, статус и границы Республики Южная Осетия не могут быть изменены без согласия ее народа». Правда, эта лазейка была оставлена не для воссоединения с Грузией, а для вхождения в состав России, от чего Москва до сих пор отказывается.
В любом случае России сейчас нет резона всерьез браться за столь сложную тему, как примирение Грузии, Абхазии и Южной Осетии. До выборов нет ясности, с кем ей предстоит иметь дело в Тбилиси в будущем. Опросы, которые заказывает оппозиция, рисуют нисходящую траекторию рейтинга «Грузинской мечты». Исследования близких к власти медиа, напротив, предрекают разгром оппозиции.
Нынешние выборы действительно судьбоносные. «Грузинская мечта», не выпускающая власть из рук с 2012 года, сама превратила их в вопрос жизни и смерти. Ее угрозы запретить после победы оппозиционные партии злят и бодрят оппозицию.
У правящей партии и ее основателя Иванишвили мотивация не меньше — слишком много нажито врагов внутри страны и недругов на Западе. Потеря власти может обернуться тем, что Саакашвили окажется на свободе, а Иванишвили займет его место за решеткой.
Если же «мечтатели» снова победят, то в их интересах и в интересах Москвы будет продолжить тему реинтеграции. Последней это даст возможность на контрасте с нынешним заглатыванием территорий Украины выступить в роли страны, которая не нарушает территориальную целостность соседа, а помогает ее восстановить. Даже если из затеи ничего не выйдет или выйдет лишь частично, Россия все равно сможет перейти на новую ступень взаимодействия с Грузией, уже хотя бы потому, что подобные вопросы обсуждаются не на уровне послов, а политическим руководством.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.
