Верховная Рада Украины приняла закон о запрете в стране религиозных организаций, связанных с Россией. Официальное название нового закона звучит более общо — О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций. Но понятно, что главный адресат и закона, и запрета — это Украинская православная церковь Московского патриархата.
Даже после начала полномасштабного российского вторжения украинские власти долго сомневались и не решались на такой шаг против структуры, по-прежнему включающей большинство православных приходов страны. Но в итоге военная радикализация взяла свое: надежды на постепенное примирение разных ветвей украинского православия уступили место законодательному запрету. Однако радикальное решение церковного вопроса вряд ли станет окончательным и чревато большими проблемами как внутри страны, так и во внешней политике Украины.
Суть запрета
Начало полномасштабной войны обострило конфликт между двумя основными православными церквями Украины — созданной на Киевском соборе 2018 года автокефальной Православной церковью Украины (ПЦУ), связанной с Константинопольским патриархатом, и существующей с 1990 года Украинской православной церковью (УПЦ), автономной частью Московского патриархата. Раньше предполагалось, что они постепенно объединятся в единую поместную церковь, но война не оставила места для диалога. Присутствие в Украине религиозной структуры, формально подконтрольной Москве, возмущало патриотическую общественность и вызывало подозрения у властей.
Проект закона, направленного против УПЦ, был внесен правительством в Верховную Раду еще в начале 2023 года по инициативе президента. Владимир Зеленский, ранее равнодушный к спорам церквей и не особенно доверявший ПЦУ, связанной с его предшественником Петром Порошенко, в условиях войны увидел в церковном вопросе еще один инструмент патриотической мобилизации.
Попытки УПЦ продемонстрировать свою независимость от руководства РПЦ не убедили власти. Тем более что на занятых Россией территориях многие представители этой церкви перешли на сторону противника. Однако дискуссия в парламенте затянулась, в первом чтении закон приняли лишь в октябре 2023-го, а до окончательного одобрения дело дошло только сейчас.
Итоговый вариант закона предусматривает 9-месячный переходный период — это время УПЦ дают, чтобы влиться в ПЦУ или найти иной способ убедительно дистанцироваться от Москвы. Согласно букве закона, перед этим Госслужба по этнополитике и свободе совести должна установить сам факт связи УПЦ с Россией, но с учетом того, что эту службу возглавляет давний сторонник ПЦУ Виктор Еленский, это дело уже решенное. Хотя бы потому, что каноническая связь УПЦ с РПЦ прописана в уставе последней, и украинские церковники при всем желании изменить это положение не смогут.
Окончательную точку в решении о запрете УПЦ должен будет поставить суд. Если соответствующий иск против УПЦ будет удовлетворен, то она лишится регистрации и прав собственности, а также не сможет вести официальную религиозную деятельность, по факту переходя на «катакомбное», нелегальное существование. Правда, пока не очень понятно, как именно это будет выглядеть на практике. Ведь каждая религиозная община — это отдельное юрлицо, а значит, подавать в суд надо будет на каждый из тысяч приходов. По всей видимости, процесс пойдет «с головы» — вначале власти попытаются поставить вне закона руководящие органы УПЦ, а разбирательства по отдельным приходам пойдут потом по упрощенной стандартной процедуре.
Внутренние проблемы
Зеленский символически подписал закон против «московской церкви» 24 августа, в День независимости Украины, апеллируя к патриотическим настроениям в украинском обществе, которые пошли на подъем после успешной операции ВСУ на российской территории. Такой расчет не лишен оснований — по опросам, большинство украинцев (63%) поддерживают запрет УПЦ, и даже в восточных областях за запрет выступает 46%. Не пользуется популярностью и нынешний глава УПЦ митрополит Онуфрий (Березовский), ему не доверяют 82%.
Однако, несмотря на оптимистичные выкладки социологов, УПЦ остается крупнейшей религиозной организацией Украины. И это факт, от которого сложно отмахнуться. Количество ее приходов на май 2024 года составило 10 587, или 29% от общего числа религиозных организаций страны. Для сравнения: у ПЦУ число приходов — 8075.
Это соотношение не смогла всерьез изменить даже война. С февраля 2022-го по май 2024-го всего 685 приходов перешли из УПЦ в ПЦУ, и то в основном в центральной и западной Украине. В юго-восточных областях число таких переходов минимально: в Одесской — два случая, в Днепропетровской — один, в Харьковской — ноль. В таких условиях законодательное давление на УПЦ может создать им ореол мучеников и загнать церковную жизнь в подполье, враждебно настроенное к государству, а значит, и открытое для инфильтрации вражеской агентурой.
Кроме того, судебные процессы с УПЦ могут растянуться на годы. Представители церкви уже грозят встречными исками, указывая среди прочего на несоответствия нового закона международным обязательствам Украины. И все это время властям придется отвечать на обвинения в религиозных гонениях.
Однако президентская команда, похоже, не рассматривает всерьез риски, связанные с запретом УПЦ, и вообще слабо информирована о церковной жизни. Например, вице-премьер Ирина Верещук заявила, что украинские власти «должны остановить влияние враждебной российской церкви на украинцев не только в Украине, а и за ее пределами. Всюду за границей, где есть украинцы, должна быть наша украинская церковь!». Хотя с точки зрения церковного права ПЦУ как автокефальная часть Константинопольского патриархата не имеет права открывать свои приходы вне Украины, что было прямо оговорено в Томосе об автокефалии 2018 года.
Одновременно голосование в Верховной Раде показало, что в Украине сохраняется небольшая, но убежденная оппозиция запрету. Против нового закона голосовали не только остатки пророссийской ОПЗЖ (группа Юрия Бойко), но и некоторые депутаты, избранные от «Слуги народа». Яркий пример последних — мажоритарщик из Одессы Артем Дмитрук, ушедший в оппозицию не в последнюю очередь из-за церковного вопроса. Он жестко критиковал закон о запрете УПЦ и вскоре бежал из страны из-за возбужденных против него уголовных дел, правда, не связанных с его православным активизмом.
Раскритиковал новый закон и бывший спикер Офиса президента Алексей Арестович. Сейчас подобные взгляды скорее маргинальны, но в будущем церковный вопрос может стать одной из тем для раскрутки новых политических лидеров, особенно в юго-восточных областях. Например, в число сторонников УПЦ входит один из самых популярных спортсменов страны — боксер Александр Усик.
Внешние проблемы
Важен и более широкий, православный и международный контекст нового закона. Позиция России и ее союзников вроде Беларуси или Сербии в церковном вопросе известна: защита «канонической церкви» и обличение «раскольников» были частью нарратива Кремля еще с 2000-х годов. Но международные проблемы ПЦУ этим не ограничиваются. Она до сих не признана даже церквями православных стран НАТО — Болгарии и Румынии (Греческая (Элладская) церковь признала ПЦУ еще в 2019 году).
Церковь — консервативный институт, и многие ее лидеры смотрят на украинскую автокефалию как на политизированный новодел, предпочитая признавать каноничными их оппонентов из УПЦ, при всех возможных претензиях к патриарху Кириллу. Например, болгарский патриарх Даниил, известный пророссийскими взглядами, уже поднял тему дискриминации УПЦ. Негативно на запрет УПЦ отреагировал и Ватикан, равно как и Всемирный совет церквей (там председательствует пресвитерианская церковь ЮАР, представляющая страну БРИКС).
Одним из факторов, долгое время удерживавших Киев от запрета УПЦ, была негативная реакция многих консерваторов в США на возможность запрета христианской конфессии. Например, связанный с командой Трампа адвокат Роберт Амстердам активно отстаивает интересы УПЦ на международной арене. В итоге некоторые украинские депутаты не хотели голосовать за закон, потому что опасались подпасть под американские санкции. Судя по всему, подобные опасения и подтолкнули Киев включить в окончательную редакцию закона 9-месячный переходный период, чтобы успеть понять, как церковный вопрос скажется на отношениях с ключевым союзником.
С другой стороны, Украина не одинока в своих проблемах с разделением России и православия. С похожей дилеммой, пускай и менее острой, столкнулись и другие страны Восточной Европы. Например, власти Эстонии предъявляют местной Эстонской православной церкви примерно те же требования — полностью разорвать канонические связи с Московским патриархатом под угрозой запрета и присоединиться к Эстонской апостольской православной церкви, связанной с Константинопольским патриархатом. Пристальное внимание властей привлекает и православная церковь в Чехии: как зарубежные приходы РПЦ, так и местная Православная церковь Чешских земель. Еще в 2023-м Чехия внесла патриарха Кирилла в свой санкционный список.
Все это создает сложную коллизию, которую трудно разрешить без того, чтобы не создать проблемы в будущем, когда поляризация военного времени будет неизбежно размываться. С одной стороны, российская агрессия сделала невозможным сохранение в прежнем виде московской ветви православия в Восточной Европе, где ее не без оснований рассматривают как инструмент вмешательства во внутренние дела соседей. С другой — борьба с ней создает тревожные прецеденты ограничения духовной жизни миллионов в интересах национальной безопасности.
Собственно, так же действует в отношении религиозных конкурентов РПЦ и сама Россия, обосновывая религиозные гонения геополитическими соображениями. На аннексированных территориях Украины общины УПЦ просто поглощаются РПЦ, как это случилось в Крыму. Глава Офиса президента Украины Андрей Ермак обвиняет РПЦ в том, что она и ее филиалы — «лишь инструмент в руках государства для укрепления власти и распространения своего влияния». Но разве не этого же хочет сейчас от украинской церкви официальный Киев? Чем дольше идет война в Украине, тем все большей деформации подвергаются не только общества противоборствующих стран, но и сами принципы веротерпимости.
Ссылка, которая откроется без VPN - здесь
