Вот уже две недели, как череда проблем в российской нефтепереработке остается в топах мировых новостей. Началось все с крупной неисправности на НПЗ «Лукойла» в Кстово под Нижним Новгородом, за ней последовала атака дронов на Усть-Лугу на Балтике, а потом еще одна — в Туапсе. Из-за санкций ремонт вышедшего из строя оборудования потребует куда больше времени и сил, что заставляет задуматься о перспективах — насколько такие атаки и аварии могут угрожать доходам российского бюджета и стабильности на внутреннем рынке?
Россия экспортирует примерно треть своей нефти в виде нефтепродуктов, но дополнительная стоимость, создаваемая переработкой, относительно невелика. Появляется возможность продавать российскую нефть в переработанном виде на дополнительных рынках, но для бюджета в силу особенностей налоговой системы было бы даже выгоднее, если бы компании экспортировали сырую нефть, а не продукты из нее.
Другое дело, что НПЗ важны для остальной экономики и для ведения войны — автомобили и грузовики, трактора и комбайны, танки и корабли, гражданские и военные самолеты надо заправлять бензином, дизтопливом и керосином, а не сырой нефтью. Осенью 2023 года Россия уже пережила один топливный кризис с реальным дефицитом топлива. Тогда это было связано скорее с ошибочными политическими решениями и конфликтом различных ведомств, а не реальными проблемами в отрасли, но беспокойства по поводу ситуации в нефтепереработке все равно добавилось.
Два атакованных на днях НПЗ работают на экспорт и не играют значительной роли в снабжении внутреннего рынка. Но тут важнее то, что если украинские дроны способны достигать Усть-Луги, расположенной в 1000 км от украинской границы, то это означает, что под такой же удар могут попасть еще 18 российских НПЗ общей мощностью около 170 млн тонн в год. А это уже больше половины российской нефтепереработки, что имеет принципиальное значение для топливного обеспечения всей европейской России.
Однако опасность, исходящую от небольших дронов, не стоит преувеличивать. Неспециалисту может показаться, что НПЗ с их огромным количеством горючих жидкостей и газов могут превратиться в море огня от любой искры, но в реальности это не так. Стандарты, по которым построены и модернизированы российские НПЗ, растут из ГОСТов времен холодной войны, а тогда их проектировали так, чтобы обеспечить жизнестойкость заводов даже в условиях авиационных бомбардировок 1000-килограммовыми бомбами. Так что атаки дронов весом в несколько килограммов могут вызвать на НПЗ пожар, но никак не уничтожить завод.
При большой удаче дрон может попасть в газофракционирующую установку — самый уязвимый узел производства, заполненный горячими этаном, пропаном и бутаном. Эти газы загораются и взрываются куда легче, чем жидкое топливо. При таком попадании есть шанс устроить взрыв побольше и нанести значительный ущерб этой установке, но остальной завод все равно останется практически невредим.
Кроме того, на НПЗ установлены мощные системы пожаротушения, есть свои пожарные части, персонал готов и приучен бороться с огнем, есть системы отсечения подачи горючих материалов. Так что потенциальный ущерб от пожара на НПЗ, готовом встречать огонь во всеоружии, может оказаться даже меньше, чем от пожара на складе или в офисе.
Это подтверждает опыт последних атак. И в Усть-Луге, и в Туапсе пожары ликвидировали за несколько часов. Скорее всего, эти НПЗ быстро продолжат работу — просто без нескольких установок, со сниженной производительностью и ограниченным ассортиментом продукции. В обычных обстоятельствах последствия таких атак могут быть ликвидированы за месяц-другой. Хотя, конечно, цена ремонта и ущерб от простоя будут значительно превышать стоимость достаточно дешевых дронов.
Кроме того, обстоятельства работы российской нефтепереработки сейчас очень далеки от нормальных. С 2008 года российская переработка была значительно модернизирована. Многие заводы были построены чуть ли не заново с широким использованием западного оборудования. В нормальных условиях заводы обратились бы к этим поставщикам за запчастями, экспертизой и техническим надзором для ремонта, но в сегодняшней подсанкционной России все это невозможно.
Многие из нужных для ремонта деталей и аппаратов не слишком сложны, похожие можно было бы поискать в России или в Китае. Но «в мире компонентов нет эквивалентов», как знает любой, пытавшийся установить неродную деталь на сломавшийся автомобиль.
Помимо механической и функциональной несовместимости сейчас появляются проблемы программно-электронной несовместимости. Многие машины оснащены контроллерами и процессорами, которые должны быть сопряжены с системами управления соседних устройств и общей системой контроля и управления производством. Часто используются проприетарные протоколы, которые делают такое сопряжение частей разных производителей довольно сложным.
Дополнительной сложностью для операторов заводов будет получить разрешение на ввод их в эксплуатацию от российских регулирующих органов. Российские требования к промышленным установкам и производственной безопасности известны своей негибкостью. Они прямо требуют от операторов определенных действий, а не описывают, каким функциональным требованиям должны удовлетворять установки.
Например, в существующих нормах прописано требование следовать сервисным и ремонтным руководствам производителей оборудования, использовать оригинальные запчасти, производить работы с участием сертифицированного персонала и при участии и под надзором производителей оборудования. В принципе, все это звучит логично, но совершенно невозможно исполнить в сегодняшней России, где производитель отказывается иметь дело с покупателем из-за санкций.
Тем не менее пока все эти проблемы создали для российских нефтепереработчиков лишь неудобства и убытки, но не значительные трудности. Пожары на НПЗ могут иметь пропагандистский эффект и влиять на настроения в обществе, как российском, так и украинском, но пока не оказывают серьезного эффекта на экономику. Другое дело, что, если атаки продолжатся с нынешней интенсивностью, неудобство может превратиться в проблему.
Россия пыталась добиться чего-то подобного, атакуя украинскую электроэнергетику зимой 2022-2023 годов. Целью были уязвимые трансформаторы украинских электростанций в расчете, что Украина не сможет достаточно быстро ремонтировать и заменять их. И действительно, поначалу эти атаки вызвали большую озабоченность, но в итоге оказались неэффективными. Украина смогла получить достаточно оборудования на замену и организовать оборону. Теперь настал черед России оказаться целью подобных атак.
Если вы хотите поделиться материалом с пользователем, находящимся на территории России, используйте эту ссылку — она откроется без VPN.
