Elvis Barukcic / AFP via Getty Images

Брошюра

Между Евросоюзом и Москвой. Как Россия пользуется внутренними разногласиями в Боснии и Герцеговине

Основная цель Москвы — сохранение текущего статус-кво и удержание Боснии в подвешенном состоянии. Для этого Кремлю достаточно просто поддерживать на должном уровне напряженность за счет резкой риторики. Россия оказалась не очень щедра на финансовую помощь Республике Сербской. Но она, судя по всему, одержала победу в битве за сердца и умы боснийских сербов.

18 июля 2024 г.
Российская Федерация включила Фонд Карнеги за международный мир в список «нежелательных организаций». Если вы находитесь на территории России, пожалуйста, не размещайте публично ссылку на эту статью.

Босния и Герцеговина (БиГ) — это незавершенный проект ЕС в его «ближнем зарубежье», что делает страну удобной целью для российского вмешательства. Хотя Москве проще оказывать давление на такие страны, как Молдова, Армения и Грузия, она продолжает бороться с Западом за влияние в БиГ. Противостояние разворачивается на фоне хронического для этого региона кризиса, обусловленного целым рядом причин. Среди них — тяжелое наследие войн 1990-х годов, набирающие силу авторитарные тенденции, ослабление поддержки со стороны НАТО и ЕС.

Пока западные институты пытаются восстановить доверие к себе и полноценно интегрировать Боснию, местные политики используют сложившуюся ситуацию неопределенности в собственных целях. БиГ — одна из стран так называемой дуги нестабильности, протянувшейся по Восточной и Юго-Восточной Европе. Полномасштабное вторжение России в Украину обострило проблемы региона, но лидеры Боснии и Герцеговины не торопятся их решать.

С одной стороны, БиГ развивает отношения с Евросоюзом — своим основным экономическим партнером, значительно опережающим всех остальных, включая Россию. Связи обширны и одной лишь торговлей не ограничиваются. Так, в Германии, Австрии, Хорватии, Словении и ряде других стран есть крупные боснийские диаспоры. Крайне важно и то, что с 2004 года, когда была запущена миротворческая операция ЕС Althea, Брюссель несет ответственность за поддержание мира в Боснии и Герцеговине — стране, разрушенной войной начала 90-х годов. А Управление Верховного представителя (УВП), контролирующее выполнение Дейтона — мирных соглашений 1995 года, остановивших ту кровопролитную войну, — возглавляет немец Кристиан Шмидт.

Прорывной новостью с точки зрения отношений БиГ и ЕС стало решение, принятое лидерами стран Евросоюза в марте этого года: они дали зеленый свет переговорам о присоединении Боснии и Герцеговины к своему клубу. Правда, дело это не быстрое: расширение произойдет не ранее 2030-х годов. Тем более что день за днем всяческие препятствия Западу чинит Москва.

Россия опирается на давний союз с руководством Республики Сербской (РС) — одной из составных частей БиГ наряду с Федерацией Боснии и Герцеговины, где доминируют боснийские мусульмане (босняки) и хорваты. Руководство РС активно сопротивляется давлению со стороны ЕС и США, которые настаивают на выполнении Дейтонских соглашений. При этом Республика Сербская не действует в одиночку: она создала альянс единомышленников, куда входит не только Россия, но также руководители Сербии и Венгрии Александр Вучич и Виктор Орбан. И они даже сильнее, чем Владимир Путин, вовлечены в эту игру, в частности, оказывая РС и ее нынешнему руководству материальную поддержку.

Подрывная деятельность приносит Москве свои плоды: интеграция Боснии в НАТО и ЕС идет крайне медленно, а политика Запада оказывается неэффективной. При этом Кремль не торопится поддерживать военизированные и экстремистские националистические группировки в регионе и воздерживается — во всяком случае, пока — от шагов, которые могли бы вновь разжечь в БиГ полномасштабный межобщинный конфликт.

Москва расширила связи с РС и часто принимает руководство боснийских сербов, оказывая ему внимание на самом высоком уровне. В марте 2024 года в Госдуме тепло принимали спикера Народной скупщины — законодательного органа РС — Ненада Стевандича. А 6 июня глава Республики Сербской Милорад Додик в очередной раз встретился с Путиным (это произошло на Петербургском международном экономическом форуме). Додик хотел получить от Москвы финансирование и политическую поддержку в его противостоянии с УВП и государственными институтами БиГ, главная причина которого — сепаратистские устремления РС. 11 июня в столице РС Баня-Луке открылось отделение российского посольства, а вскоре там, возможно, появится и офис RT.

Сердечные отношения между Додиком и Путиным, которые подчас намеренно выставляются напоказ, свидетельствуют не только о влиянии России, но также о парадоксах и противоречиях кремлевской политики на этом направлении. Несмотря на громкую риторику, Москва не стала вкладывать в РС сколько-нибудь существенные финансовые ресурсы — мешать кашу в боснийском котле она предпочитает при помощи дешевых инструментов вроде пропаганды, политической шумихи и поддержки радикальных группировок сербских националистов. А в плане блокирования санкций ЕС или привлечения инвестиций другие политики (хотя бы тот же Орбан) сделали для Додика намного больше.

Так или иначе, сложившиеся в регионе благоприятные для Кремля условия позволяют ему играть значимую роль при непропорционально малых издержках. Поддерживая сепаратизм Республики Сербской, Россия может, во-первых, препятствовать и без того медленной интеграции БиГ в НАТО и ЕС. Во-вторых, отвлекать США и их европейских союзников от более насущных вопросов вроде войны в Украине. И в-третьих, поддерживать нынешний дисбаланс и состояние неустойчивости.1 Приходится признать, что ни ЕС, ни США так и не нашли рычагов воздействия на Москву, которые заставили бы ее изменить политику на Балканах.

Участие России

Россия начала действовать на боснийском направлении еще несколько десятилетий назад, задолго до войны в Украине и даже до прихода Путина к власти.

Хотя в начале 90-х постсоветская Россия была намного слабее, чем сейчас, она не оставалась в стороне от войн в Югославии и особенно боснийского конфликта 1992–1995 годов. Пока администрация Бориса Ельцина пыталась найти хрупкий баланс между поддержкой боснийских сербов и сотрудничеством с Западом в Совбезе ООН, российские националисты сражались в рядах армии РС. Одним из них был Игорь Гиркин (Стрелков), который в 2014 году вошел в число первых лидеров так называемой русской весны в Донбассе.2

Боснийская война показала, что статус России на европейской и глобальной политической арене сильно снизился, а США добились первенства. Но Москва все-таки извлекла из произошедшего определенную выгоду. Например, была создана Контактная группа в составе США, России, Великобритании, Франции, Германии и Италии. Такой формат соответствовал тогдашним российским представлениям о том, как великие державы должны сотрудничать по вопросам безопасности в Европе. В соответствии с Дейтонскими соглашениями в Боснию отправили российский миротворческий контингент, который в 1999 году был размещен еще и в Косово, а Москве предоставили место в Совете по выполнению Мирного соглашения — органе, который курирует деятельность УВП.

Интерес России к Боснии и Герцеговине заметно угас к 2003 году, когда Путин решил вывести оттуда российских миротворцев, действовавших в то время в рамках натовской миссии по поддержанию мира. Тем временем Управление Верховного представителя все активнее занималось укреплением государственных институтов БиГ, стремясь упрочить мир и подготовить Боснию ко вступлению в НАТО и особенно в ЕС. Примечательно, что две части БиГ — Республика Сербская и Федерация Боснии и Герцеговины — смогли создать совместные вооруженные силы и налоговые органы, то есть ключевые институты государственности. Россия при этом оставалась сторонним наблюдателем. Ее присутствие по большей части ощущалось лишь в экономике (свою роль в этом играли монополия на поставки природного газа и проведенная в 2007 году приватизация НПЗ в расположенном в РС городе Брод).

Однако к концу 2000-х годов Москва стала вести себя более напористо благодаря сближению с Сербией — родственной для боснийских сербов страной, расположенной на другом берегу реки Дрины. В РС не могли не заметить активное противодействие Кремля признанию независимости Косово. Последствия имело и расширение присутствия РФ в сербской экономике — в частности, за счет приобретения в 2008 году «Газпром нефтью» национальной нефтяной компании «Нефтяная индустрия Сербии» (NIS).

В 2010-е годы на фоне обострения противостояния с Западом, особенно после аннексии Крыма, Москва принялась подрывать позиции ЕС и НАТО на Западных Балканах. Этот регион вновь стал одним из многих полей соперничества РФ и Запада. Именно тогда ключевым элементом российской стратегии стала эксплуатация обид местного населения, возникших в годы распада Югославии. Так, в 2015 году Россия заблокировала проект резолюции Совбеза ООН к двадцатилетию геноцида в Сребренице, устроенного солдатами Республики Сербской. В Баня-Луке и Белграде этот жест Кремля оценили высоко.

Москва укрепляла отношения с Сербией самыми разными способами — от подписания двустороннего соглашения о военном сотрудничестве и высокопоставленных визитов вроде поездки Путина в Белград в октябре 2014 года до реализации крупных экономических проектов (вроде газопроводов «Южный поток» и, позднее, «Турецкий поток»). Кроме того, в середине 2010-х годов российское государство или близкие к нему структуры стали оказывать материальную поддержку радикальным националистическим группам в Черногории, Северной Македонии и Сербии, выступавшим против вступления в НАТО или (в случае последней из этих трех стран) тесного сотрудничества с Альянсом и США. Связанные с Главным управлением Генштаба ВС РФ (бывшим ГРУ) оперативники были замешаны в провалившейся попытке переворота в Черногории накануне выборов 2016 года.3 Сеть сербских националистов, сотрудничающих с российской разведкой, имела связи с православным олигархом Константином Малофеевым, который одним из первых поддержал «русскую весну» в Донбассе и, по некоторым сведениям, взаимодействовал с руководством Республики Сербской.4

РС стала важнейшим элементом российской политики, охватывающей весь «сербский мир» на территории бывшей Югославии (это понятие было сформулировано по аналогии с «русским миром»). С 2011 года Додик стал угрожать западным наблюдателям, следившим за выполнением Дейтонских соглашений, референдумом о независимости в сербской части федерации. В сентябре 2016 года он провел референдум по другому вопросу и, опираясь на результаты голосования, провозгласил Днем Республики Сербской 9 января — в 1992 году в этот день боснийские сербы объявили о создании своего «государства» в Боснии.5 Конституционный суд БиГ дезавуировал решение Додика как нарушающее Основной закон, но, так или иначе, оно стало пробным шаром на пути к полноценному голосованию за отделение РС.

США и ЕС референдум 2016 года осудили, а вот Россия его полностью поддержала — может, даже более активно, чем Белград. Перед голосованием Додика принял Владимир Путин. «Наша позиция предельно ясна, — говорил тогдашний российский посол Петр Иванцов. — Народ Республики Сербской имеет право высказываться по важным вопросам». Впрочем, в итоге Додик не стал переходить Рубикон и организовывать референдум по выходу из состава БиГ.

Поддержка Россией авантюрной политики Додика середины 2010-х годов заложила основы модели отношений, актуальной до сих пор. Описать ее можно так. Додик пытается добиться очередных уступок от центральных властей БиГ и вступает в перепалку с Западом. В ответ УВП, ЕС и США жестко критикуют Баня-Луку. Россия встает на сторону лезущего в драку лидера боснийских сербов. Но тот в последний момент делает шаг назад.

Приведем лишь один пример. В 2021 году Додик приступил к реализации своего плана по выводу всех представителей РС из госинститутов Боснии и Герцеговины. Верховный представитель Шмидт назвал эти действия «экзистенциальной угрозой». Между тем в начале 2022-го, после переговоров с сербским президентом Александром Вучичем, Додик сдал назад. Резкое изменение своей позиции он объяснил тем, что российское вторжение в Украину осложнило процесс отделения от БиГ.

Впрочем, несмотря на подобные тактические отступления, Додик сосредотачивает в своих руках все больше власти — и Россия, выступающая его союзником, может считать это своей косвенной победой в противостоянии с Западом. Примечательно, что Москва, поддерживая политику Додика, не критикует лидера РС, когда он поддается западному давлению.

Политические связи

Полномасштабное вторжение России в Украину в очередной раз обнажило тесные связи между Кремлем и руководством боснийских сербов. В отличие от лидеров босняков и боснийских хорватов, Додик вначале утверждал, что БиГ должна сохранять нейтральное отношение к войне, а затем, по мере расширения боевых действий, перешел к открытой поддержке путинской «специальной военной операции». В ходе поездки в Москву в сентябре 2022 года он заявил, что Россия защищает своих соотечественников: «В течение многих лет Запад не реагировал на истребление русского населения в Украине, а в Донбассе ежедневно происходили убийства и гремели взрывы». Политик пообещал, что БиГ не будет присоединяться к антироссийским санкциям, а 9 января 2023 года вручил Путину наивысшую награду Республики Сербской — «за патриотическую заботу и любовь к РС» (в 2024-м, кстати, эту награду получил Виктор Орбан). Додик зашел куда дальше, чем Сербия, которая тоже отказалась разрывать политические и экономические связи с Москвой, но все-таки старается не провоцировать Запад. Лидер РС же не мог не понимать, что ЕС и США ответят ему жесткой критикой. Так в итоге и произошло.

Милорад Додик старательно выстраивает личные отношения с Путиным. Так, они провели переговоры в сентябре 2022 года, накануне выборов в Боснии, — и то была их седьмая встреча с 2014 года. Затем последовали визиты лидера РС в Москву в мае 2023-го и феврале 2024 года. Додик — один из немногих европейских лидеров, готовых сегодня встречаться с Путиным, — обратил себе на пользу ту относительную изоляцию со стороны Запада, в которой Россия оказалась после начала полномасштабного вторжения.

Что же получает Додик от все более частых контактов с российским руководством? Остановимся на трех основных пунктах.

Во-первых, имидж «человека Москвы в Баня-Луке» дает ему преимущество перед оппозицией. Осечки, конечно, случаются. Так, в 2020 году мэром Баня-Луки стал 27-летний политический активист Драшко Станивукович, победивший Игоря Радойчича из возглавляемого Додиком Союза независимых социал-демократов (СНСД). В своей предвыборной кампании Станивукович делал акцент на критике коррупции и непотизма, но заодно обращался к сербскому национализму и опирался на поддержку как Белграда, так и Запада. Однако уже в 2022 году на выборах в Народную Скупщину РС оппозиция не смогла взять верх над Додиком и СНСД. Конечно, внешняя легитимация со стороны России — не единственный фактор, объясняющий устойчивость Додика, но определенное значение она имеет, поскольку позволяет ему изображать из себя государственного лидера, пользующегося авторитетом в мире, и обещать избирателям экономические выгоды от сотрудничества с Россией вроде дешевого газа (см. ниже).

Заигрывания Додика с Москвой находят отклик у боснийских сербов, которые видят в преимущественно славянской и православной России важного международного партнера. Как следует из опроса, проведенного Международным республиканским институтом (IRI) в 2024 году, 94% боснийских сербов положительно относятся к России, тогда как среди босняков таких всего 13%, а среди боснийских хорватов — 18%. Из того же опроса следует: 65% боснийских сербов верят, что ответственность за войну в Украине лежит на Западе или Киеве, и всего лишь 5% обвиняют в ее начале Россию.6 Между тем 52% босняков считают главным виновником Россию. Мнения хорватов разделились: 32% возлагают ответственность на Россию, а 26% — на Украину или Запад.

Тем временем, согласно исследованию, которое провел в 2021 году Национальный демократический институт (NDI), 82% боснийских сербов (по большей части проживающих в РС) противятся вступлению БиГ в НАТО, тогда как 90% босняков и 92% боснийских хорватов поддерживают присоединение к блоку.7

Второе важное для Додика следствие дружбы с Москвой состоит в том, что она встала на сторону Баня-Луки в ее конфликте с Управлением Верховного представителя. Ситуация обострилась до предела летом 2023 года, когда Додик подписал спорный законопроект, запрещающий официальной газете РС публиковать акты УВП, — это означало, что они не вступали в силу. Кроме того, парламент республики проголосовал за приостановку исполнения решений Конституционного суда БиГ, высшего судебного органа страны. Плюс к этому Додик пригрозил не пускать Верховного представителя Шмидта на территорию РС, что вызвало осуждение со стороны «пятерки» (США, Великобритании, Германии, Франции и Италии).

Вследствие конфликта Вашингтон и Лондон наложили санкции на ряд должностных лиц РС — председателя Национальной ассамблеи Ненада Стевандича, премьер-министра Радована Вишковича, министра юстиции Милоша Букейловича и сербского представителя в Президиуме БиГ Жельку Цвиянович. Их банковские счета в США и ЕС (если таковые имелись) были заморожены. А Германия прекратила финансирование двух инфраструктурных проектов, что усилило финансовое давление на РС.

Против самого Додика санкции вводились неоднократно — в 2017, 2023 и 2024 годах. При этом в декабре 2023-го лидер боснийских сербов лично предстал перед судом за посягательство на конституционный строй БиГ. Правда, он тут же превратил разбирательство в собственную трибуну и попытался сплотить вокруг себя сербских националистов. Кроме того, политик активно продвигал принятие закона, позволяющего создать в РС отдельный избирательный орган.

Встречи с Путиным — это открытый вызов Западу. Россия давно считает, что УВП утратило легитимность и должно быть упразднено, и это совпадает со взглядами Додика. То же касается и критики Москвой так называемых боннских полномочий, которые позволяют международному посланнику вводить чрезвычайное законодательство и увольнять выборных должностных лиц Боснии и Герцеговины. В апреле 2022 года, вскоре после начала полномасштабного вторжения в Украину, Россия приостановила и без того скудное финансирование УВП и вышла из Совета по выполнению Мирного соглашения. Раньше российские дипломаты всегда настаивали на необходимости сохранения целостности БиГ и выполнения Дейтонских соглашений, но теперь о прежних тезисах почти и не вспоминают.

Наконец, третий аспект (и он напрямую связан с двумя предыдущими) — финансовый. Додик надеялся, что Россия окажет РС поддержку в этой сфере. Аналитики и гражданское общество в Баня-Луке убеждены, что это главный вопрос, который сербский лидер обсуждает на своих регулярных встречах с Путиным.8 Однако денег из Москвы до сих пор нет, в то время как, например, после частного визита в Республику Сербскую Виктора Орбана в 2021 году Баня-Лука получила от Венгрии 140 млн евро. В апреле 2024 года венгерский лидер посетил РС с официальным визитом и пообещал предоставить ее правительству новый кредит на 100 млн евро. Более того, Орбан не позволил Евросоюзу заморозить активы Додика и его сподвижников и наложить на них такие же санкции, что ввели США и Великобритания. Позиция Венгрии также обеспечила прикрытие другим странам ЕС — в их числе часто упоминают Австрию, Хорватию и Словению, — которые предпочитают договариваться, а не размахивать финансовой дубинкой.

Немаловажно и то, что в последнее время, похоже, улучшились отношения Додика с президентом Сербии Александром Вучичем, которые до этого всегда были непростыми. В декабре прошлого года избиратели из РС приняли участие в вызвавших немало споров и конфликтов местных выборах в Белграде. После закрытия избирательных участков Додик вышел вместе с Вучичем на сцену на митинге, который правящая в Сербии партия устроила по случаю победы на парламентских и муниципальных выборах. В ответ Вучич отправил бывшего премьер-министра Сербии и нынешнего спикера парламента Ану Брнабич на митинг «Сербия зовет тебя», прошедший в Баня-Луке 18 апреля 2024 года. Массовое мероприятие, в котором участвовали и жители Сербии, было направлено против идеи принятия резолюции Генассамблеи ООН о признании резни в Сребренице актом геноцида (дальнейшему одобрению документа это, впрочем, не помешало). Вместе с тем апрельский митинг также стал выражением поддержки, которую Сербия оказывает Додику в его борьбе с УВП и центральными властями Боснии и Герцеговины.

В общем, хотя Россия и пытается представить себя главным внешним покровителем РС, на самом деле Баня-Лука диверсифицирует свои международные альянсы, сближаясь с Сербией, а также отдельными странами ЕС. В то же время связи с Путиным и поддержка Кремля, которую Додик получает в противостоянии с УВП и Западом, важны с точки зрения сохранения этим политиком своих нынешних позиций. То, что Кремль сделал ставку именно на Додика, дает тому возможность претендовать на лавры потенциального лидера всех балканских сербов, проживающих, в том числе, в Черногории и на севере Косово, а также радикальных националистов в самой Сербии, которые критикуют Вучича за диалог с Приштиной (процесс ведется при посредничестве ЕС; его ключевая цель — окончательное урегулирование конфликта).

При этом Россия наладила каналы общения не только с боснийскими сербами, но и с местными хорватами. В марте 2022 года депутаты верхней палаты парламента БиГ от Хорватского демократического союза (ХДС) — главной хорватской политической силы в Боснии — проголосовали против присоединения к антироссийским санкциям.9 Одним из них был лидер ХДС Драган Чович, который ранее подвергался критике американского посольства и госсекретаря США Энтони Блинкена: они возмущались блокировкой строительства газопровода-интерконнектора из Хорватии, который помог бы Боснии сократить закупки российского газа. На самом деле позиция Човича была обусловлена не столько стремлением понравиться Москве, сколько его деловыми интересами.

У политика к тому моменту был опыт взаимодействия с Москвой и ее партнерами. В 2019 году тогдашний российский посол в БиГ Петр Иванцов поддержал идею хорватов о пересмотре избирательных норм. По мнению ряда боснийских аналитиков, Россия согласилась бы на создание в рамках Боснии и Герцеговины нового государственного образования, где преобладали бы хорваты. Чович в то время пытался сдружиться и с Додиком, и с Вучичем — главными партнерами России на Балканах.

В то же время коллега Човича по партии, премьер-министр БиГ Боряна Кришто, готовит начало переговоров о вступлении страны в ЕС. ХДС выступает — по крайней мере на бумаге — и за присоединение к НАТО.

Сфера безопасности

Особенно сильно подрывное влияние России в Боснии и в целом на Западных Балканах ощущается в сфере безопасности.

Связанные с властями или поддерживаемые ими СМИ в Баня-Луке, а также белградские телеканалы и таблоиды регулярно хвалят официальную политику взаимодействия с Москвой и другими незападными державами вроде Китая. Часто они восторженно отзываются о победах России в Украине и негативно освещают события, происходящие в США. О Евросоюзе обычно говорят в нейтральных тонах. В результате вырисовывается следующая картина: регион стоит на грани конфликта, а Россия поддерживает справедливые требования сербов в Боснии, Косово, Черногории и других местах. Такая пропитанная националистическими лозунгами атмосфера не только гарантирует внутриполитическую поддержку Додику и другим политикам-националистам в БиГ и за ее пределами, но и позволяет им манипулировать в своих интересах тем, как ситуация воспринимается извне. Пока не началась горячая война и сохраняется контролируемая нестабильность, заигрывающие с этнической темой деятели могут не бояться жестких карательных мер со стороны Запада, особенно Евросоюза.

Сотрудничество России с Республикой Сербской в сфере безопасности очевидно. Так, Москва поддержала ремилитаризацию РС и занялась обучением ее полиции. Это породило страхи, что боснийские сербы создадут собственные вооруженные силы, которые будут существовать параллельно единой армии БиГ.10 Много шума наделала и информация о том, что в 2023 году в традиционном параде полиции в Баня-Луке в честь Дня Республики Сербской принимали участие бойцы ЧВК «Вагнер».

Обеспокоенность у многих вызывает и то, что РС поддерживает ультранационалистические группы — такие как четническое движение «Равна Гора», у которого есть военизированные отряды.

Между тем в это же самое время центральные власти Боснии и Герцеговины предпринимают шаги по интеграции в НАТО. Еще в 2010 году страна получила предложение присоединиться к Плану действий по членству (ПДЧ) в Альянсе. Однако программу реформ в сфере безопасности Босния сумела представить лишь девять лет спустя, и то лишь потому, что Додик, публично не объявляя о смене курса, перестал вставлять палки в колеса.11 Идею вступления в НАТО поддерживает 50% населения БиГ, еще 13% выступают за более тесное сотрудничество с Альянсом без членства в нем.12

Вопросы обеспечения безопасности оказались для БиГ особенно актуальны в свете полномасштабного вторжения России в Украину. В марте 2022 года, выступая в эфире госканала Боснии и Герцеговины, российский посол Игорь Калабухов предупредил о нежелательности присоединения Боснии к НАТО и намекнул: Москва может спровоцировать эскалацию ситуации в регионе, если сочтет это необходимым. Весной 2022 года, всего через несколько дней после российского нападения на Украину, ЕС удвоил число своих миротворцев в БиГ — отчасти из-за опасений, что в Боснии и регионе в целом снова может разгореться война. Миссия Сил ЕС (EUFOR) получила подкрепление от многих стран, в том числе от Франции, которая дополнительно направила 250 военнослужащих. В настоящее время контингент насчитывает около 1600 военных, его поддерживают и силы НАТО, размещенные за пределами Боснии. Этого должно хватить для предотвращения любых прямых попыток нарушить статус-кво, но справиться с небольшой локальной вспышкой насилия EUFOR будет трудно. Кроме того, в руководстве Сил ЕС дают понять: они не будут настаивать на претворении в жизнь решений УВП на территории Республики Сербской в случае противодействия местных властей.

В свою очередь, ни Додик, ни Россия не выступали против миротворческой миссии. В конце прошлого года, когда Совбез ООН рассматривал вопрос о продлении мандата EUFOR, Москва не стала накладывать вето. А в апреле 2024-го, встретившись в Санкт-Петербурге с тогдашним главой Совбеза РФ Николаем Патрушевым, Додик публично поддержал позицию Кремля по этому вопросу.

Хотя Додик всегда выступал против антироссийских санкций, Босния присоединилась к ним еще в июне 2022-го. Правда, сделала она это формально и даже без постановления правительства: все было оформлено как решение миссии БиГ при ЕС. Как следствие, санкции во многом остались на бумаге, но, учитывая удаленность Боснии от РФ и ограниченный объем их двусторонней торговли, ЕС предпочел смотреть на это сквозь пальцы.

Присоединение к режиму санкций стало аргументом для предоставления Боснии и Герцеговине в декабре 2022 года статуса кандидата на вступление в ЕС. А потом, в 2024-м, и для решения о начале предметных переговоров о членстве. В то же время всегда можно найти дополнительные примеры двойственности подходов БиГ к внешнеполитическим проблемам. Так, в 2023-м боснийский МИД подвергся осуждению Брюсселя, когда в Баня-Луке приняли российских дипломатов, ранее высланных из других европейских стран.

Экономика

Влияние России на боснийскую экономику довольно ограниченно, однако у компаний из РФ есть налаженные связи с местными элитами.

По данным за 2022 год, на Россию приходилось всего 4% от общего объема прямых иностранных инвестиций в БиГ (в РС этот показатель, как ни парадоксально, еще ниже — 1,5%). Лишь 2% боснийского импорта поступает из РФ: в стране ежегодно потребляется менее 500 млн кубометров природного газа.13 А поставки других товарных позиций еще менее значимы.

Импорт российского газа может увеличиться, если сербская госкомпания «Сербиягаз» и «Газ-Рес» из РС достроят интерконнектор, который подключит Баня-Луку к сербской газотранспортной системе. В настоящее время газ из РФ поступает в основном на сараевскую ТЭЦ. Кроме того, Босния рассматривает возможность строительства южного газопровода, по которому можно будет осуществлять поставки с СПГ-терминала на хорватском острове Крк.

Что же касается нефти, то принадлежащий России нефтеперерабатывающий завод в Броде (Республика Сербская) годами был убыточным, а в 2018 году вышел из строя в результате аварии. Согласно изначальным планам, ремонт завода и перезапуск производства должны произойти в середине 2020-х годов, но все вполне может затянуться. Тем временем российская нефть перестала поступать по нефтепроводу «Адрия» из-за санкций ЕС. Вместе с тем NIS (мажоритарным акционером которой, напомним, является «Газпром нефть») по-прежнему управляет сетью автозаправок на всей территории БиГ.

Этим бизнес-связи Москвы с Боснией и Герцеговиной не ограничиваются.  Миллиардер Рашид Сардаров — самый известный российский предприниматель в Республике Сербской. Контролируемая им кипрская компания Comsar Energy была вовлечена в инициативы по строительству ТЭС «Углевик-3», а также ГЭС в Мрсово. Однако проекты столкнулись с рядом трудностей. Так, «Углевик-3» не получил китайского финансирования и спровоцировал конфликт БиГ с ЕС, поскольку противоречил боснийским обязательствам в рамках Договора об энергетическом сообществе. В 2022 году правительство РС самостоятельно взялось и за этот проект, и за строительство ГЭС в Мрсово, заплатив Comsar Energy, как сообщалось, 90 млн евро. Однако передача прав собственности породила слухи об откатах и заодно выявила тесные связи между Додиком и Сардаровым.

Заключение

Хотя Босния прочно находится в сфере влияния Запада, Россия нашла для себя нишу во внутренней политике страны. При этом она не тратит сколь-либо существенных ресурсов, но по максимуму использует связи с руководством боснийских сербов и — в гораздо меньшей степени — боснийских хорватов. Слабость государства и давние противоречия в БиГ не дали ЕС и США построить функционирующие институты и сделать Боснию полноправным членом западного клуба. Неэффективность государственной машины, в свою очередь, создает благодатную почву для вмешательства извне со стороны целого ряда стран, включая соседей по региону и Россию.

Основная цель Москвы — сохранение текущего статус-кво и удержание Боснии в подвешенном состоянии. Для этого Кремлю достаточно просто поддерживать на должном уровне напряженность за счет резкой риторики. Россия оказалась не очень щедра на финансовую помощь РС и даже пока не сдержала обещание создать там филиал RT. Но она, судя по всему, одержала победу в битве за сердца и умы боснийских сербов. А Милорад Додик, опираясь на эти эмоции, смог сохранить власть в Баня-Луке и дать отпор соперникам, разоблачающим коррупцию на высшем уровне. Связи с Путиным стали столь же важным элементом бренда Додика, как и склоки с УВП и западными державами.

Все указывает на то, что у ЕС и США нет рабочей стратегии по уменьшению российского влияния в Боснии. Усиление контингента EUFOR не заставило Додика отказаться от политики балансирования на грани конфликта. А начало переговоров о вступлении в ЕС хотя и служит положительным сигналом, но не станет панацеей, которая поможет справиться и с внутриполитической напряженностью, и с российским влиянием. Тем временем практически постоянный конституционный кризис в БиГ предоставляет Москве достаточные возможности для вмешательства.

Единственный положительный сценарий для Боснии просматривается только в том случае, если весь регион, включая Сербию, начнет ускоренными темпами интегрироваться в ЕС. Однако шансы на такое развитие событий остаются ограниченными — даже несмотря на импульс, который придала этим процессам война в Украине.

Примечания

  • 1Treasury Targets Republika Srpska Officials for Activity Undermining the Dayton Peace Agreement. U.S. Department of the Treasury. 13.03.2024. https://home.treasury.gov/news/press-releases/jy2175

  • 2Srdja Pavlović. Commander Strelkov’s Bosnian Connection. Open Democracy, 05.08.2014. https://www.opendemocracy.net/en/can-europe-make-it/commander-strelkovs-bosnian-connection/

  • 3Second GRU Officer Indicted in Montenegro Coup Unmasked. Bellingcat. 22.11.2018. https://www.bellingcat.com/news/uk-and-europe/2018/11/22/second-gru-officer-indicted-montenegro-coup-unmasked/

  • 4Christo Grozev. The Kremlin’s Balkan Gambit: Part I. Bellingcat. 04.03.2017. https://www.bellingcat.com/news/uk-and-europe/2017/03/04/kremlins-balkan-gambit-part/

  • 59 января 1992 года боснийские сербы объявили о создании Республики Сербской, которая стала соперницей Боснии и Герцеговины, объявившей о независимости от Югославии после референдума в феврале–марте того же года

  • 6Western Balkans Regional Poll, February–March 2024. International Republican Institute. 14.05.2024. https://www.iri.org/resources/western-balkans-regional-poll-february-march-2024-full/

  • 7Bosnia and Herzegovina Poll. National Democratic Institute. 13.05.2022. https://www.ndi.org/publications/bosnia-and-herzegovina-poll

  • 8По итогам встреч и бесед автора в Баня-Луке 17 апреля 2024 года

  • 9Majda Ruge. The Past and the Furious: How Russia’s Revisionism Threatens Bosnia. European Council on Foreign Relations. 13.09.2022. https://www.rferl.org/a/bosnia-orban-award-visit-dodik-separatist-serb-eu-presidency/32892320.html

  • 10Paul Stronski, Annie Himes. Russia’s Game in the Balkans. Carnegie Endowment for International Peace. 06.02.2019. https://carnegieendowment.org/research/2019/02/russias-game-in-the-balkans?lang=en

  • 11Hamza Karčić. Why Biden Should Fast-Track Bosnia’s NATO Accession. Royal United Services Institute. 24.05.2021. https://www.rusi.org/explore-our-research/publications/commentary/why-biden-should-fast-track-bosnias-nato-accession

  • 12Western Balkans Regional Poll

  • 13Ruge. The Past and the Furious

Фонд Карнеги за Международный Мир как организация не выступает с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды автора, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.