В своем недавнем телефонном разговоре, который состоялся в конце июня, лидеры России и Китая в очередной раз подтвердили, что двум странам нужно активнее использовать национальные валюты во взаимных расчетах. Подобные разговоры возникают регулярно: Москва надеется таким образом снизить свою уязвимость для американских санкций, Пекин – продвинуться в превращении юаня в полноценную международную валюту.
Однако на деле заявления первых лиц РФ и КНР о дружбе против доллара разбиваются об отсутствие практических стимулов для развития финансовых связей. Когда дело касается денег, оказывается, что недостаточная либерализация финансовой системы КНР и неповоротливость российской экономики в условиях санкций перевешивают любые амбиции политических лидеров.
Неконвертируемые резервы
В марте 2018 года российский Центробанк отчитался, что доля китайской валюты в его резервах увеличилась до 14%, взбудоражив этим мировые СМИ. Однако заметного продолжения эта тенденция не получила. За 2018–2019 годы юань подешевел примерно на 6,4%, а резервы российского Центробанка сократились, по разным оценкам, на $3,4–4 млрд, так что уже в июне 2020 года доля юаня в активах ЦБ снизилась до 12,2%.
Несмотря на то что в 2016 году МВФ включил юань в корзину специальных прав заимствования (СДР), китайская валюта пока не пользуется активным спросом в качестве резервной. По последним данным, за четвертый квартал 2020 года доля юаня в международных резервах составляла около 2,25%.
В этом вопросе не помогают даже огромные размеры китайской экономики. Китай сейчас находится на первом месте в мире по объему международной торговли (около 13,5% глобального экспорта и 11,4% глобального импорта), но доля юаня в международных расчетах в июне 2021 года составляла всего 1,9% (доли доллара и евро – 38,4% и 39,0% соответственно). Юань занимает лишь пятое место по популярности среди валют международных расчетов, уступая американскому доллару, евро, британскому фунту и японской иене.
Одна из главных причин таких скромных масштабов в том, что юань не является свободно конвертируемой валютой и подчиняется «управляемому валютному курсу». Народный банк Китая (中国人民银行) каждый день объявляет референсный курс юаня к доллару, и торги на биржах КНР могут отклоняться от обозначенного уровня только на 2%.
С 2016 года Пекин постоянно обещает либерализовать финансовый рынок, но периодические кризисы показывают, что не полностью конвертируемая валюта помогает лучше контролировать ситуацию на внутреннем рынке. Например, в самом начале коронакризиса Народный банк Китая удержал курс юаня от коллапса, продавая золотовалютные резервы: в январе 2020 года они составляли $3115 млрд, а в апреле – $3091.
Запад часто критикует китайские власти за ручное управление курсом. Например, летом 2019 года, когда юань просел по отношению к доллару до минимума с 2008 года, администрация Трампа обвинила Пекин в манипуляциях курсом для удешевления своего экспорта и смягчения эффекта от новых таможенных пошлин США. Эффект от удешевления юаня в ходе торговой войны почувствовал и российский Центробанк, который потерял до $4 млрд резервов.
Юань и его тень
Трудноконвертируемую китайскую валюту сложно вывести за пределы Китая. Через ограничения на отток капитала из страны Пекин контролирует валютные риски и борется с коррупцией. Правила попытались ослабить в 2015 году, когда юань должен был войти в корзину СДР, но летом того же года случился кризис на китайских фондовых рынках, которые обвалились на 30%.
Из-за этого за 2015 год из КНР вывели рекордную сумму, которая, по оценкам Bloomberg, достигла $1 трлн. Пекин осознал риски более свободного движения капитала и откатил назад это направление либерализации финансового рынка. Отток капитала из КНР стабилизировался, несмотря на торговую войну с США, удешевление юаня и коронакризис.
Иностранные компании с юридическим лицом в КНР при выводе капитала должны выполнить целую цепочку требований китайских властей. По результатам налоговых проверок и уплаты разных пошлин иностранная компания может вывести из КНР от 60% до 86% прибыли (в зависимости от способа вывода средств). В процессе ей придется взаимодействовать с Министерством финансов КНР (中华人民共和国财政部), Главным государственным налоговым управлением (国家税务总局), а также с Государственным управлением валютного контроля (国家外汇管理局).
Простые граждане тоже сталкиваются с контролем за оттоком капитала – при покупке иностранной валюты. По правилам китайского Центробанка, физическому лицу нельзя купить более $50 000 в год. Есть информация, что некоторые китайские банки опускают этот порог еще сильнее – до $300–5000 в год. Для превышения лимита нужно проходить через длинную цепочку бюрократических согласований.
Чтобы интернационализировать юань, не теряя контроля над курсом, китайские власти создали его двойника: с 2009 года на бирже в Гонконге торгуется «офшорный» юань (CNH). Он имеет плавающий курс и служит для облегчения инвестиций в КНР и вывода денег с рынка материкового Китая
Однако в случае России всех проблем он не решает. Многим российским компаниям, которые пытаются вести бизнес с Китаем через Гонконг, часто мешают санкции. Известны случаи, когда счета российских компаний в китайских банках Гонконга и КНР замораживали, а предпринимателям отказывали в кредитах из-за санкционных рисков.
Валютный своп и война с долларом
Еще один способ интернационализации юаня, который часто использует Пекин, – двусторонние валютные свопы. Это позволяет компаниям, которые заключают сделки с китайскими партнерами или пытаются выйти на китайский рынок, получить доступ к китайской валюте напрямую по низким ставкам. Китай заключил десятки таких соглашений с разными странами мира. На фоне трений Москвы и Пекина с США российско-китайский своп часто рекламировался как абсолютный инструмент интернационализации юаня и дедолларизации мировой торговли.
В 2014 году Москва и Пекин подписали соглашение о валютном свопе на сумму 150 млрд юаней (около $25 млрд), в 2017 году соглашение было продлено еще на три года. Однако реальное использование свопа ограничилось несколькими тестовыми сделками, которые проводились под руководством ЦБ РФ и Народного банка Китая.
Бизнес из Китая и России оказался не заинтересован в свопе и получал не слишком много выгод от его использования. Российским компаниям мешали ограничения в валютной политике Пекина на вывод капитала из страны. Китайские банки и компании, в свою очередь, боятся антироссийских санкций, коррупции в России и волатильности рубля.
Тем временем в июне 2019 года Пекин и Москва после долгих переговоров заключили соглашение о переходе на взаиморасчеты в национальных валютах и снова поговорили о дедолларизации. Смысл документа – во взаимном обещании поощрять и расширять использование национальных валют, в том числе во внешнеторговых контрактах. При этом выбор валюты для расчетов между конкретными компаниями из России и Китая остается на их собственное усмотрение.
Однако, несмотря на соглашение и риторику первых лиц, роль национальных валют в торговле России и Китая растет медленно. По итогам 2020 года доля рубля в российско-китайских расчетах составила 5,7%, а юаня – 6,3%. Положительная динамика есть, но вялая: для сравнения: в 2013 году доля юаня и рубля составляла 2% и 1% соответственно.
При этом дедолларизация двусторонней торговли России и Китая идет, но в основном в пользу евро. В последние четыре месяца прошлого года Пекин и Москва на 83,3% рассчитывались именно в этой валюте. Это повлияло и на процесс дедолларизации экспортных операций РФ с остальным миром: доля доллара в четвертом квартале 2020 года впервые опустилась ниже половины – до 48,3%.
Панда-займы
С 2015 года популярным каналом интернационализации юаня стали панда-бонды. Это единственный вид ценных бумаг, который могут выпускать иностранные компании на финансовом рынке материкового Китая. Панда-бонды существуют с 2005 года, но их активное продвижение началось с 2015 года, когда Пекин сделал правила их размещения более понятными.
Несмотря на усилия китайских властей, выпускать панда-бонды для иностранного заемщика по-прежнему довольно дорого. Доходность к погашению таких бумаг (сроком на три года) – 3,5%, что существенно выше похожих бумаг в долларах или в евро на западных рынках. Кроме того, те юани, которые иностранная компания получает в результате выпуска, очень сложно вывести за пределы КНР из-за проблем с конвертируемостью китайской валюты.
В 2017 году «Русал» стал первой и пока единственной российской компанией, кто выпустил такие облигации на Шанхайской фондовой бирже на сумму 1 млрд юаней (около $145 млн) со ставкой купона 5,5%. Компания создала успешный прецедент и инвестировала в свою репутацию в КНР, однако, несмотря на обещания повторить выпуск, больше не делала попыток занять деньги на рынке материкового Китая.
Другие российские заемщики тоже не спешат повторить опыт «Русала». ВЭБ РФ заявлял было об интересе к выпуску долга на биржах материкового Китая, но в итоге отказался. Банк не собирается тратить привлеченные средства внутри КНР, а выводить их слишком сложно и хлопотно.
Российские компании и банки активнее используют гонконгский рынок капитала и дим-сам-бонды, номинированные в офшорном юане. В 2013–2014 годах этим инструментом пользовались ВТБ, Газпромбанк, Россельхозбанк, «Русский стандарт». Все дим-сам-бонды российских банков сейчас уже погашены.
Единственным небанковским эмитентом дим-сам-бондов из России пока является «РусГидро». В 2018 году компания выпустила их на сумму 1,5 млрд юаней (14,4 млрд рублей) на три года со ставкой доходности 6,125%. Для размещения использовался валютный своп, чтобы хеджировать валютные риски, говорили тогда представители «РусГидро». Однако аналитики называют это размещение скорее имиджевым, чем практически оправданным шагом, так как занимать на российском рынке для «РусГидро» было бы существенно дешевле.
Китайские кредиты российской элите
Одна из самых распространенных форм интернационализации юаня – это кредиты китайских банков развития. Россия уже много лет остается среди лидеров по объему полученных китайских кредитов. Привлеченное финансирование пошло на развитие проектов в сфере энергетики. По данным Boston University, за 2000–2020 годы российские компании получили не менее $44 млрд кредитов от китайских финансовых институтов. Большинство из них выдали China Development Bank и Export-Import Bank of China, банки развития Пекина, которые подчиняются напрямую правительству КНР.
Больше половины (около $25 млрд) из этого объема получили в 2009 году «Роснефть» и «Транснефть». После кризиса 2008 года российские энергетические гиганты искали деньги на завершение строительства нефтяного трубопровода Восточная Сибирь – Тихий океан. Западные рынки восстанавливались после кризиса, и Пекин стал чуть ли не единственным возможным кредитором. В Китае оценили отчаянное положение российских компаний – сначала Пекин выторговал строительство отдельной ветки трубопровода в Мохэ, а после начала поставок добился серьезной скидки на российскую нефть.
Позднее привлечению новых китайских кредитов в Россию способствовали западные санкции и хорошие отношения первых лиц двух стран. Несмотря на все риски, чаще всего китайское финансирование получают государственные и квазигосударственные компании, руководство которых принадлежит к ближнему кругу российского президента. В 2014–2020 годах в Россию пришло не менее $16 млрд китайских кредитов.
Нередко крупные китайские кредиты номинированы в юанях, особенно если на проекте работают компании из КНР. Именно это произошло c проектом «Ямал СПГ», который развивает попавший под секторальные санкции «Новатэк». Помимо рекордных китайских инвестиций на $2,1 млрд, проект получил кредит 9,8 млрд юаней от China Development Bank и еще один на сумму 9,3 млрд евро от Export-Import Bank of China. Оба кредита полностью покрыли нужды проекта в финансировании. Известно, что они были выданы на 15 лет, более детальные условия не разглашаются.
Санкционные риски «Новатэка» хеджировались в том числе через поддержку первых лиц РФ и КНР. Такая привилегия распространяется только на стратегически важные для Москвы проекты: для них можно предоставить финансирование из Фонда национального благосостояния и упростить экологическое регулирование в Арктике. Абсолютное большинство российских компаний не имеют таких привилегий.
Поэтому в остальных случаях стоит помнить, что от фразы «переход на взаиморасчеты в национальных валютах» не исчезнут ни антироссийские санкции, ни риски российского бизнес-климата, ни ограничения финансовой политики китайских регуляторов. Тестирование в России возможностей интернационализации юаня – заманчивая перспектива и для Пекина, и для Москвы. Китаю важно расширить использование юаня в дружественных странах. России – снизить валютные риски в условиях санкций. Однако одними бумажными договоренностями реальность не изменишь – в условиях глобальной турбулентности российские и китайские компании, которые, по идее, должны обеспечивать дедолларизацию и интернационализацию юаня, будут пользоваться максимально устойчивыми средствами расчета. Союз юаня и рубля пока не в состоянии предоставить такой инструмент.
Статья опубликована в рамках проекта «Диалог Россия – США: смена поколений». Взгляды, изложенные в статье, отражают личное мнение автора
