Китайская политическая система окончательно стала черной лаковой шкатулкой, содержание которой недоступно посторонним взглядам. Эта непроницаемость порождает много слухов, главный из которых – ослабление Си Цзиньпина, якобы стянувшего на себя слишком много полномочий. Но слухи эти сильно преувеличены, поскольку основываются они на использовании шаблонов, применимых к Китаю еще лет пять назад, но решительно неподходящих сейчас, а также на стремлении выдать желаемое за действительное.
Система, которую строит Си
Завершившийся 31 октября четырехдневный пленум ЦК Компартии Китая – важнейшее событие в ежегодном политическом календаре КНР. На закрытое заседание в резиденции «Цзинси» (京西宾馆), входящей в хозяйственную империю Народно-освободительной армии Китая (НОАК), собрался весь топ-менеджмент China Inc.: 202 члена и 169 кандидатов в члены ЦК, занимающие все ключевые должности в партии, правительстве, регионах, армии, спецслужбах и важнейших госкомпаниях (состав ЦК формируется раз в пять лет по итогам съездов партии).
С проведением пленума в этот раз сильно задержались – обычно их проводят раз в год в октябре-ноябре. Исключением, как правило, бывает второй пленум, собирающийся в феврале накануне первой сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), на которой формируется новый состав высшего государственного руководства. Так что перерывы между партийными пленумами легкопредсказуемы. Однако на сей раз предыдущий, третий пленум нынешнего 19-го созыва ЦК состоялся 20 месяцев назад – в феврале 2018 года, как раз накануне сессии ВСНП. Нумерация была нарушена, потому что в календарь неожиданно вклинился второй пленум, прошедший в непривычные сроки – в январе 2018 года и имевший большое значение – именно на нем китайский лидер Си Цзиньпин (习近平) добился внесения изменений в Конституцию 1982 года и избавился от ограничений на количество сроков, которые он может находиться на посту председателя КНР.
Эти поправки окончательно закрепили новую политическую реальность «единого центра» и сломали хрупкую систему коллективного руководства и плановой смены поколений, созданную в Китае в 1980–2000-е для балансирования интересов разных групп и предотвращения ситуаций, когда у руля партии и страны мог бы надолго задержаться один лидер. Кроме того, была серьезно переформатирована система государственного управления – в сторону большей централизации и подчинения всех важнейших функций партийным органам. Создано суперведомство – Государственная надзорная комиссия, которая сделала контроль над чиновниками фактически тотальным.
Прогнав все нужные для себя решения за три пленума после победоносного XIX съезда партии, уместившиеся в четыре месяца, в октябре прошлого года Си Цзиньпин пленум не собирал. Повисшая в итоге длительная пауза породила массу слухов, что взявший на себя слишком много Си якобы столкнулся с мощной внутрипартийной оппозицией, а потому система скоро вернется к привычному равновесию. Накануне пленума в Пекине cтали поговаривать, что по итогам конклава в Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК (ПК ПБ), состоящий сейчас из семи человек, введут двух партийных функционеров, которые моложе генсека на 10 лет, и в результате Си Цзиньпин вынужден будет оставить власть уже в 2022 году на очередном съезде партии. Сенсацию подхватили многие западные СМИ, пишущие о неминуемом ослаблении Си все последние два года. Была и волна ровно противоположных слухов – мол, специально для того, чтобы подчеркнуть особую роль Си Цзиньпина, на пленуме ЦК будет восстановлен пост председателя партии.
Пленум прошел, и никаких персональных изменений в составе Политбюро не произошло, оргструктура высшего партийного управления также осталась неизменной. Все доступные свидетельства говорят о том, что позиции Си Цзиньпина после четвертого пленума не только не ослабли, но даже укрепились.
В итоговом коммюнике пленума развиваются основные идеи доклада генсека XIX съезду, содержатся все новые политические клише, подчеркивающие его особую роль – «идеи Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой новой эпохи» (习近平新时代中国特色社会主义思想), «идеи Си Цзиньпина о сильной армии» (习近平强军思想 ). А накануне пленума член Политбюро ЦК КПК, партсекретарь Тяньцзиня（天津）Ли Хунчжун (李鸿忠), тот самый, который первым начал называть Си «ядром партии», стал именовать его «народным вождем» (人民领袖), вызывая в памяти аналогии с временами Мао.
Перекличкой с реформаторскими планами другого китайского лидера – Дэн Сяопина – стал мотив «пятой модернизации» (第五个现代化), который в последнее время все сильнее звучит в партийной пропаганде. Курс «четырех модернизаций» (сельского хозяйства, промышленности, обороны и научно-технологической сферы) в «новую эпоху» Си Цзиньпина должен быть дополнен пятой – реформой государственного управления. О необходимости повышения возможностей партии реагировать на усложнившуюся внутреннюю и внешнюю обстановку Си говорит в своих выступлениях постоянно. Два тома его речей, которые вышли миллионными тиражами в 2014 и 2017 годах, имеют один заголовок «О государственном управлении» ( 习近平谈治国理政).
Таким образом, если говорить о девизе правления или миссии императора Си, как он сам их представляет, то это создание мощного и эффективного государства, работающего под неослабевающим партийным руководством. Только сильное государство, сохраняющее устойчивость при любых внешних и внутренних ударах, способно, по убеждению Си Цзиньпина, обеспечить реализацию мечты о великом возрождении китайской нации. Центром всей системы управления, основным мотором программы национального возрождения является именно партия, неслучайно на XIX съезде в Устав КПК была вписана фраза: «На востоке, западе, юге, севере и в центре партия руководит всем» (东西南北中，党是领导一切的). Устав обязал членов партии «неуклонно защищать авторитет ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, и поддерживать его единое централизованное руководство». Накануне открытия четвертого пленума 19-го созыва в свет вышел новый сборник работ Си Цзиньпина с красноречивым названием «О приверженности партийному руководству во всех видах деятельности» (论坚持党对一切工作的领导).
Именно в слабости советской партийной элиты, ее неумении осознавать ключевые проблемы и вызовы и возникшем в связи с этим управленческом вакууме видит китайское партийное руководство основные причины краха КПСС и СССР. При этом, как можно понять из многочисленных толкований в китайской партийной печати, пятая модернизация – это не просто продолжение четырех предыдущих, это та критически важная часть, без которой все материальное благополучие, созданное в годы реформ, может рухнуть. Жесткая властная вертикаль, а не постепенное ослабление контроля над обществом – в этом суть модели управления, которую продвигает Си Цзиньпин во главе партии. Причем строительство мощного государства в соответствии с планом Си рассчитано на долгие годы: в качестве начального этапа в решениях четвертого пленума назван 2021 год, год столетия КПК, когда предполагается достичь значительного прогресса во всех звеньях управления, к 2035 году система госуправления будет модернизирована и значительно улучшен ее потенциал, а полностью эта работа завершится к столетию образования КНР в 2049 году.
Почему же многие внешние наблюдатели упорно пытаются разглядеть признаки скорого крушения системы личной власти и планов переустройства Поднебесной, которые последовательно реализует товарищ Си?
Фальстарт преемников
Слух, подхваченный многими СМИ, родился еще в апреле этого года. Тогда Си Цзиньпин посетил с инспекционной поездкой Чунцин (重庆) – крупнейший мегаполис мира, горком КПК в котором возглавляет давний соратник и протеже генсека Чэнь Миньэр (陈敏尔). Пятидесятидевятилетний Чэнь в 2000-е работал в провинции Чжэцзян (浙江) под началом Си и считается одним из самых близких к генсеку людей, которые представляют собой будущее поколение руководителей КНР. Чэнь возглавил Чунцин летом 2017 года незадолго до XIX съезда партии при весьма драматичных обстоятельствах – его предшественник Сунь Чжэнцай (孙政才), один из двух самых молодых членов Политбюро, которого прочили в преемники Си, был арестован по обвинениям в коррупции. Падение Сунь Чжэнцая, карьера которого до поры до времени была просто образцовой, видимо, лишний раз убедило Си Цзиньпина, что прежний механизм определения преемника он точно воспроизводить не будет.
По итогам съезда Чэнь Миньэр попал в состав 25-местного Политбюро и стал одним из трех «молодых» лидеров в этом органе, которые родились после 1960-го, наряду с вице-премьером Ху Чуньхуа (胡春华) и главой канцелярии ЦК КПК (ближайший аналог в России – администрация президента) Дин Сюэсяном (丁薛祥). Однако ни один из этих функционеров не попал в семиместный Постоянный комитет – именно благодаря этому аппаратному маневру Си избавился от необходимости публично назначать преемников, которых по сложившейся традиции надо было ввести в ПК Политбюро за пять лет до смены власти, чтобы они имели время набраться опыта. Оставшись по итогам съезда в кругу ровесников, Си послал четкий сигнал, что в 2022 году на очередном съезде партии не намерен покидать ни кресло генсека, ни пост главы Центрального военного совета КПК, который дает его обладателю контроль над НОАК. Отмена ограничений на количество сроков на посту председателя КНР лишь довершила картину полного триумфа Си. Стоит упомянуть, что конституционная поправка касалась только председателя, для второго лица в тандеме – премьера Госсовета – ограничения на два срока сохранены. Возможно, Си уже думает о поиске следующего премьера.
Во время апрельского визита в Чунцин Си действительно активно хвалил работу Чэнь Миньэра по управлению мегаполисом. Однако утверждать, что это как-то связано с шансами Чэня как будущего главы правительства, явно преждевременно. Тем более рано говорить и о более важных постах (генсека и председателя КНР) во время будущего трансфера власти, который явно отложен на далекую перспективу. В любом случае в кадровых вопросах Си Цзиньпин, похоже, предпочитает держать длинную скамейку запасных, никого не превращая в фаворита. В поездке Си Цзиньпина сопровождали два других молодых руководителя – вице-премьер Ху Чуньхуа, глава канцелярии ЦК (бывший глава личного секретариата Си) Дин Сюэсян.
Кроме того, инспектировать мегаполис вместе с генсеком приехал и другой вице-премьер, Лю Хэ (刘鹤), самый близкий к Си человек в макроэкономическом блоке. Его считают «теневым премьером» при председателе Госсовета Ли Кэцяне (李克强), который является вторым человеком в системе лишь формально. Именно Лю Хэ курирует торговые переговоры с США, отвечает за структурные реформы и напрямую докладывает плохо разбирающемуся в экономике Си о состоянии народного хозяйства. Столь мощный десант в Чунцине, а также появление рядом Чэнь Миньэра и Ху Чуньхуа породили разговоры, что именно эта пара составит тандем будущего генсека и премьера Госсовета. Чэнь на ближайшем съезде в 2022 году якобы унаследует посты своего патрона, обеспечив хоть какую-то преемственность, а Ху Чуньхуа, протеже прежнего генсека Ху Цзиньтао (胡锦涛), станет премьером – для поддержания баланса между различными группировками внутри КПК. Первым эту информацию опубликовал старший корреспондент Nikkei Кацудзи Накадзава, считающийся информированным в вопросах внутренней кухни пекинского двора.
Заседание пленума ЦК Коммунистической партии Китая. Фото: Zuma/ТАСС
Этот слух ожил накануне нынешнего пленума. Сначала гонконгская газета «Минбао» (明报) со ссылкой на свои источники написала, что на нынешнем пленуме Чэнь Миньэра и Ху Чуньхуа включат в состав ПК ПБ с целью подготовить их к тому, чтобы в 2022 году стать новым правящим тандемом, отправив Си на покой. Затем ту же информацию со ссылкой уже на свои источники опубликовала сингапурская Straits Times, а за ней все та же Nikkei. Тот же слух от одного из осведомленных источников в Пекине перед пленумом слышал и американский китаист Билл Бишоп, издающий авторитетный в глобальной китаеведной тусовке аналитический дайджест Sinocism. Наконец, перед пленумом один из авторов этого текста услышал все это в Пекине от высокопоставленного и весьма информированного сотрудника одной из западных дипмиссий.
Многие китаисты во всем мире отнеслись к слухам о подготовке преемников с большим скепсисом – включая обоих авторов этого материала. Итоги пленума показали, что эти сомнения были справедливы – как и следовало ожидать, никаких перестановок в составе Политбюро не произошло. Что давало уверенность в необоснованности этих слухов?
Знающий не говорит
Прежде всего, разговоры об ослаблении Си противоречат всем внешним признакам, которые можно наблюдать по открытым источникам. Регулярный мониторинг китайских СМИ и партийных документов, ежедневные медитации на редакционные статьи «Жэньминь жибао» (人民日报), китайской «Правды», вдумчивое чтение партийных журналов, речей руководителей разного уровня, а также общение с китайскими чиновниками и экспертами – все кусочки пазла складываются в картину укрепления режима личной власти Си. Визуальным признаком этого процесса стали набранные красным шрифтом цитаты из речей Си на первых полосах партийной печати. Апофеозом же стал парад 1 октября, посвященный 70-летию КНР, где после шеренг военнослужащих НОАК, демонстрации мощного оружия, в том числе новейшей межконтинентальной баллистической ракеты «Дунфэн-41» (东风-41), а также мотоколонны доставщиков еды из онлайн-сервисов, демонстрирующих успехи новой экономики, на площади Тяньаньмэнь наряду с портретами руководителей прошлых поколений появился огромный портрет Си Цзиньпина.
Парад 1 октября – выверенный до каждого штриха манифест партии для сограждан и мира, случайных деталей в этом мероприятии не было, и гигантский портрет Си, выполненный в стилистике портретов Мао Цзэдуна – безусловно, громкое политическое заявление. Таким же заявлением стал и жест Великого Кормчего, которым Си приветствовал с трибуны участников парада. Можно ли после этих недвусмысленных сигналов серьезно верить в то, что власть Си находится под ударом?
Во-вторых, для того чтобы в руководстве КПК у Си возникла мощная оппозиция, ей нужны лидеры, которые могли бы консолидировать недовольство. Однако за свою первую пятилетку в рамках антикоррупционной кампании Си настолько зачистил элиту руками своего товарища Ван Цишаня (王岐山), возглавившего грозную партийную спецслужбу, Центральную комиссию по проверке дисциплины (ЦКПД), что объединяющих потенциальную фронду дееспособных фигур просто не осталось. Ван Цишаня, сегодня формально занимающего церемониальный пост заместителя председателя КНР, в партийных кругах называют «восьмым членом Постоянного комитета Политбюро». От борьбы за единство и лояльность партийных рядов он явно не отошел, по-прежнему входит в ближний круг Си и дает ему советы по многим стратегическим вопросам, в том числе кадровым. Рычаги дисциплинарного контроля над элитой также находятся в руках людей генсека – после Ван Цишаня ЦКПД возглавил давний протеже Си Цзиньпина Чжао Лэцзи (赵乐际), продолжающий регулярные чистки.
В-третьих, для какого-то противодействия курсу Си в партии должна быть практика дискуссий – хотя бы приватного обмена мнениями между партийцами. По многим свидетельствам, культура открытого разговора исчезает из жизни партии – как на уровне формальных закрытых мероприятий, так и в быту. Члены КПК не без оснований опасаются, что разросшийся аппарат ЦКПД может мониторить их средства связи, а коллеги – оказаться стукачами. Именно поэтому в последние пару лет китайские дипломаты и эксперты стараются не ходить на встречи с иностранцами поодиночке, а в разговорах с давними знакомыми все более замкнуты – даже если выезжают за границу. Ту же тенденцию фиксируют и работающие в Китае иностранные журналисты: «Те, кто раньше давал комментарии публично, перешли в режим анонимов, прежние анонимы – в режим «не для цитирования», а самые ценные источники, которые разговаривали off the record, просто растворились».
Пороговая чувствительность системы явно возросла: множатся «красные линии», которые даже в разговоре с доверенными людьми переходить опасно, все больше табуированных тем, о которых говорить открыто не будет никто. Разумеется, подобный информационный фон не только может ошибочно восприниматься как признак слабости или нестабильности режима, но и порождает большое количество ложных сигналов и слухов. Но слухи эти все меньше обсуждаются самими китайцами внутри системы (последствия участия в подобных разговорах могут быть плачевными), а скорее (часто очень фрагментарно и хаотично) вбрасываются во внешний мир. Нынешнее состояние дискуссии в элите и среднем классе Китая лучше всего описывает знаменитая цитата из «Дао Дэ Цзина» (道德经): «Знающий не говорит, говорящий не знает» (知者不言，言者不知).
Наконец, среди причин, которые якобы подрывают позиции Си и вызывают недовольство генсеком, часто называют ситуацию во внутренней и внешней политике Китая: торможение экономического роста, который в третьем квартале составил лишь 6% в годовом исчислении; нарастающее соперничество с США по всем фронтам, самым болезненным отражением которого является торговая война, а также потенциально еще более опасный конфликт в сфере высоких технологий; никак не прекращающиеся беспорядки в Гонконге; имиджевые потери Китая в связи с ужесточением политики в Синьцзяне. Согласно этой логике, если бы не Си Цзиньпин и его стиль руководства, всех этих проблем можно было бы избежать. Однако это утверждение более чем сомнительно.
Многие явления, в которых обвиняют Си его зарубежные критики, на самом деле имеет более глубинные причины, чем стилистика правления властолюбивого генсека, а многие элементы его курса – лишь последовательное воплощение идей, которые в китайском руководстве являлись и являются предметом негласного консенсуса. Курс на укрепление армии и рост глобальных амбиций был взят Китаем много десятилетий назад, и фраза Дэн Сяопина (邓小平) о необходимости скрывать свои возможности и держаться в тени (韬光养晦) говорит не об отказе Китая от желания превратиться в такую же мощную державу, как США, а лишь о том, что этой цели надо добиваться постепенно, в первую очередь обращая внимание на экономические реформы и постепенно наращивая комплексную государственную мощь для последующего рывка. По сравнению с его предшественниками Си не делает ничего принципиально нового, немного изменилась лишь тональность, но главное – мощь державы, которую возглавляет партия.
Глядя на непоследовательность Дональда Трампа, вряд ли кто-то может всерьез предъявить Си Цзиньпину, что он не пошел на какие-то разумные уступки, которые удовлетворили США, но при этом не принесли в жертву интересы Китая. Протесты в Гонконге в Китае освещаются как организованная Западом цветная революция, и, отслеживая реакцию граждан КНР в соцсетях на новости из Гонконга, можно сказать, что лучшей антирекламы для демократического движения придумать сложно – разрушение инфраструктуры демонстрантами вызывает у рядовых китайцев насмешки, недоумение и гнев. Жесткие действия в Синьцзяне большинство граждан КНР скорее одобряют, а западную критику воспринимают как попытки подорвать усилия властей по решению наболевшей проблемы исламского радикализма. Наконец, торможение экономики, хотя и является очень серьезной проблемой, связано со структурными дисбалансами, накопленными при предшественниках Си, не говоря уже о естественных вещах вроде эффекта низкой базы, демографии и исчерпания ресурса урбанизации.
Возможно, в западных столицах, где сейчас находится подавляющее большинство скептиков в отношении Си, столь негативная комбинация внешних и внутренних факторов и подрывала бы позиции демократически избранного лидера. Она вызвала бы внутренние дебаты в КНР в эпоху Цзяна и Ху. Но нынешний Китай не похож на Запад и даже на себя самого десять лет назад, поэтому вряд ли для Си эта комбинация станет причиной ослабления власти в ближайшие годы. Судя по результатам пленума, консолидация режима вокруг товарища Си, напротив, продолжается.
Все эти успехи в консолидации власти вовсе не означают, что Китай и однопартийный режим избегут долгосрочных проблем, даже если Си без труда пойдет на третий срок в 2022 году. Скорее наоборот. Концентрация власти в руках Си, замыкание всех управленческих процессов в огромной стране на «императора» и очень узкую группу царедворцев вкупе с парализующими волю бюрократии чистками делают всю систему более хрупкой. Си Цзиньпин, при всем желании действительно преобразить страну, всего лишь человек, который будет делать ошибки. Как работает пусковой механизм рукотворного управленческого кризиса в Си-центричной системе принятия решений, мир уже видел на примере биржевого кризиса в Китае в 2015 году. Чем дольше Си будет успешен в укреплении личной власти, чем меньше механизмов, которые могут откорректировать неверное решение, тем выше будет цена возможных ошибок, тем меньше возможностей отличить эффективно работающий госаппарат от притворной лояльности чиновников. Поводом для размышлений может стать и нынешняя ситуация с ложным сигналом о намерениях руководства огромной страны.
Можно, конечно, обвинить во всех бедах распространителей слухов или тех, кто им доверяет. Но остается вопрос: нет ли здесь нарастающего конфликта между внешним и внутренним образами страны? Может ли Китай позиционировать себя как защитника глобализации, как открытую для инвестиций и инноваций державу, усиливая в то же время закрытость в политическом плане и оставляя остальному миру лишь возможность гадать на чайных листьях по поводу вектора своего будущего политического развития?